Subject
microscopic point & killing a flea in Ada
From
Date
Body
Dick C. to Van: ‘Wait, that's not all, can you imagine, they've invented a
microscopic - and I mean microscopic - point of euphorion, a precious metal,
to insert under your thumbnail, you can't see it with the naked eye, but one
minuscule section of your monocle is made to magnify the mark you make with
it, like killing a flea, on one card after another, as they come along in
the game, that's the beauty of it, no preparations, no props, nothing!’ (1.
28)
According to the narrator of G. Ivanov’s Raspad atoma (“Disintegration of
an Atom,” 1938), tochka, dusha (the point, human soul) is immobile and so
small that it cannot be seen even in the most powerful microscope:
Акакий Акакиевич получает жалование, пер
еписывает бумаги, копит деньги на шинель,
обедает и пьёт чай. Но всё это только пове
рхность, сон, чепуха, бесконечно далёкая о
т сути вещей. Точка, душа, неподвижна и так
мала, что её не разглядеть и в самый сильн
ый микроскоп.
The hero of Ivanov’s story (or is it “poem in prose”?) mentions not only
Akakiy Akakievich, the main character in Gogol’s story Shinel (“The
Overcoat,” 1841), and Poprishchin, the main character in Gogol’s Zapiski
sumasshedshego (“A Madman’s Notes,” 1835), but also Pushkin and Gogol:
"Красуйся, град Петров, и стой", - задорно, н
аперекор предчувствию, восклицает Пушки
н, и в донжуанском списке кого только нет.
"Ничего, ничего, молчание", - бормочет Гого
ль, закатив глаза в пустоту, онанируя под
холодной простынёй.
In his Refutatsiya g-na Beranzhera ("The Refutation of M. Béranger," 1828)
Pushkin compares the French soldiers to blokhi (fleas) that Suvorov would
kill on his nail:
Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодёров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, <ебёна мать>?
The characters of Mark Aldanov’s historical novel Chyortov most (“The
Devil’s Bridge,” 1924) include Suvorov. Van’s fellow student at Chose,
Dick C. is a cheater whom Mr. Plunkett (a reformed card-sharper who taught
Van some tricks) would contemptuously call “Xmas tree” or “twinkle.” As
I pointed out before, a retired shuler (also a “twinkler”) appears in
Aldanov's novel:
В ту самую минуту, когда певица стёрла улы
бку и перестала скалить зубы, дверь с шумо
м отворилась и в комнату не торопясь вошё
л грузный, старый, неряшливо одетый челов
ек. На него зашикали с лёгким смехом. Певи
ца сердито посмотрела на вошедшего и сдел
ала знак гитаристу, который с удовольстви
ем начал наново вступление. Старый челове
к принял виноватый вид, сел за первый своб
одный столик, рядом с игроками, и пробормо
тал довольно громко:
-- Не буду, не буду, красавица... Тсс!..
Игроки с неудовольствием переглянулись,
тотчас собрали веера карт и демонстратив
но положили их на стол. Один из них накрыл
даже свою игру пепельницей. Грузный госпо
дин укоризненно покачал головой и еще раз
внушительно протянул:
-- Тсс...
Иванчук успел шёпотом объяснить Настеньк
е и Штаалю, что это старый шулер, когда-то
гремевший во всей России, но давно поконч
енный и отпетый. С ним решается играть оди
н Женя... (он назвал титулованную фамилию),
но и то лишь в комнате без зеркал, своими к
артами и с условием, чтобы партнёр был без
манжет и не имел в руках ни часов, ни табак
ерки, ни других предметов с блестящей отр
ажающей поверхностью. Настенька с ужасом
уставилась на шулера. (Part One, XIII)
On the other hand, in Gogol’s Myortvye dushi (“Dead Souls,” 1842) a
drowsy sentinel catches some beast on his collar and executes it there and
then on his nail:
Шум и визг от железных скобок и ржавых вин
тов разбудили на другом конце города було
чника, который, подняв свою алебарду, закр
ичал спросонья что стало мочи: "Кто идёт?" -
но, увидев, что никто не шёл, а слышалось т
олько издали дребезжанье, поймал у себя н
а воротнике какого-то зверя и, подошед к ф
онарю, казнил его тут же у себя на ногте.
The noise and screeching of iron clamps and rusty bolts awakened a sentinel
on the other side of town, who, raising his halberd, shouted, half awake,
with all his might: "Who goes there?"―but seeing no one going there, and
hearing only a distant clatter, he caught some beast on his collar and,
going up to the streetlamp, executed it then and there on his nail. (Chapter
Eight)
In Gogol’s comedy Igroki (“The Gamblers,” 1842) almost everybody is a
cheater. One of the gamblers affectionately calls his pack of (apparently,
marked) cards “Adelaida Ivanovna.” A strange name of another, Glov, seems
to suggest golova (head) or even a beheaded person (there is a name Uglov,
which comes from ugol, “angle, corner”). In a footnote to his elegy Andrey
Shen'e (“André Chénier,” 1825) Pushkin quotes Chénier’s last words:
pourtant j'avais quelque chose là (still, I did have something here [in my
head]). In another footnote Pushkin remarks that Chénier celebrated Marat's
murderer, Charlotte Corday (known on Antiterra as Cora Day, a young soprano
who shot dead Murat, the Navajo chieftain, a French general's bastard, in
his swimming pool: 1.28). On Antiterra Pushkin’s poem Mednyi vsadnik (“The
Bronze Horseman,” 1833) is known as Headless Horseman (1.28). In Drugie
Berega (the Russian version of his autobiography Speak, Memory) VN describes
his childhood games with Yuri Rausch (VN’s cousin and best friend) and
compares Captain Mayne Reid (the author of The Headless Horseman) to Gogol:
Недавно в библиотеке американского униве
рситета я достал этого самого "The Headless
Horseman", в столетнем, очень непривлекательн
ом издании без всяких иллюстраций. Теперь
читать это подряд невозможно, но проблеск
и таланта есть, и намечается местами даже
какая-то гоголевская красочность. Возьмё
м для примера описание бара в бревенчатом
техасском отеле пятидесятых годов. Франт-
бармен, без сюртука, в атласном жилете, в
рубашке с рюшами, описан очень живо, и яру
сы цветных графинов, среди которых "антик
варно тикают" голландские часы, "кажутся р
адугой, блистающей за его плечами и как бы
венчиком окружают его надушенную голову"
(очень ранний Гоголь, конечно). (Chapter Ten, 2)
Of course, VN is the author of a book (1944) on Gogol.
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,dana.dragunoiu@gmail.com,shvabrin@humnet.ucla.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L
microscopic - and I mean microscopic - point of euphorion, a precious metal,
to insert under your thumbnail, you can't see it with the naked eye, but one
minuscule section of your monocle is made to magnify the mark you make with
it, like killing a flea, on one card after another, as they come along in
the game, that's the beauty of it, no preparations, no props, nothing!’ (1.
28)
According to the narrator of G. Ivanov’s Raspad atoma (“Disintegration of
an Atom,” 1938), tochka, dusha (the point, human soul) is immobile and so
small that it cannot be seen even in the most powerful microscope:
Акакий Акакиевич получает жалование, пер
еписывает бумаги, копит деньги на шинель,
обедает и пьёт чай. Но всё это только пове
рхность, сон, чепуха, бесконечно далёкая о
т сути вещей. Точка, душа, неподвижна и так
мала, что её не разглядеть и в самый сильн
ый микроскоп.
The hero of Ivanov’s story (or is it “poem in prose”?) mentions not only
Akakiy Akakievich, the main character in Gogol’s story Shinel (“The
Overcoat,” 1841), and Poprishchin, the main character in Gogol’s Zapiski
sumasshedshego (“A Madman’s Notes,” 1835), but also Pushkin and Gogol:
"Красуйся, град Петров, и стой", - задорно, н
аперекор предчувствию, восклицает Пушки
н, и в донжуанском списке кого только нет.
"Ничего, ничего, молчание", - бормочет Гого
ль, закатив глаза в пустоту, онанируя под
холодной простынёй.
In his Refutatsiya g-na Beranzhera ("The Refutation of M. Béranger," 1828)
Pushkin compares the French soldiers to blokhi (fleas) that Suvorov would
kill on his nail:
Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодёров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, <ебёна мать>?
The characters of Mark Aldanov’s historical novel Chyortov most (“The
Devil’s Bridge,” 1924) include Suvorov. Van’s fellow student at Chose,
Dick C. is a cheater whom Mr. Plunkett (a reformed card-sharper who taught
Van some tricks) would contemptuously call “Xmas tree” or “twinkle.” As
I pointed out before, a retired shuler (also a “twinkler”) appears in
Aldanov's novel:
В ту самую минуту, когда певица стёрла улы
бку и перестала скалить зубы, дверь с шумо
м отворилась и в комнату не торопясь вошё
л грузный, старый, неряшливо одетый челов
ек. На него зашикали с лёгким смехом. Певи
ца сердито посмотрела на вошедшего и сдел
ала знак гитаристу, который с удовольстви
ем начал наново вступление. Старый челове
к принял виноватый вид, сел за первый своб
одный столик, рядом с игроками, и пробормо
тал довольно громко:
-- Не буду, не буду, красавица... Тсс!..
Игроки с неудовольствием переглянулись,
тотчас собрали веера карт и демонстратив
но положили их на стол. Один из них накрыл
даже свою игру пепельницей. Грузный госпо
дин укоризненно покачал головой и еще раз
внушительно протянул:
-- Тсс...
Иванчук успел шёпотом объяснить Настеньк
е и Штаалю, что это старый шулер, когда-то
гремевший во всей России, но давно поконч
енный и отпетый. С ним решается играть оди
н Женя... (он назвал титулованную фамилию),
но и то лишь в комнате без зеркал, своими к
артами и с условием, чтобы партнёр был без
манжет и не имел в руках ни часов, ни табак
ерки, ни других предметов с блестящей отр
ажающей поверхностью. Настенька с ужасом
уставилась на шулера. (Part One, XIII)
On the other hand, in Gogol’s Myortvye dushi (“Dead Souls,” 1842) a
drowsy sentinel catches some beast on his collar and executes it there and
then on his nail:
Шум и визг от железных скобок и ржавых вин
тов разбудили на другом конце города було
чника, который, подняв свою алебарду, закр
ичал спросонья что стало мочи: "Кто идёт?" -
но, увидев, что никто не шёл, а слышалось т
олько издали дребезжанье, поймал у себя н
а воротнике какого-то зверя и, подошед к ф
онарю, казнил его тут же у себя на ногте.
The noise and screeching of iron clamps and rusty bolts awakened a sentinel
on the other side of town, who, raising his halberd, shouted, half awake,
with all his might: "Who goes there?"―but seeing no one going there, and
hearing only a distant clatter, he caught some beast on his collar and,
going up to the streetlamp, executed it then and there on his nail. (Chapter
Eight)
In Gogol’s comedy Igroki (“The Gamblers,” 1842) almost everybody is a
cheater. One of the gamblers affectionately calls his pack of (apparently,
marked) cards “Adelaida Ivanovna.” A strange name of another, Glov, seems
to suggest golova (head) or even a beheaded person (there is a name Uglov,
which comes from ugol, “angle, corner”). In a footnote to his elegy Andrey
Shen'e (“André Chénier,” 1825) Pushkin quotes Chénier’s last words:
pourtant j'avais quelque chose là (still, I did have something here [in my
head]). In another footnote Pushkin remarks that Chénier celebrated Marat's
murderer, Charlotte Corday (known on Antiterra as Cora Day, a young soprano
who shot dead Murat, the Navajo chieftain, a French general's bastard, in
his swimming pool: 1.28). On Antiterra Pushkin’s poem Mednyi vsadnik (“The
Bronze Horseman,” 1833) is known as Headless Horseman (1.28). In Drugie
Berega (the Russian version of his autobiography Speak, Memory) VN describes
his childhood games with Yuri Rausch (VN’s cousin and best friend) and
compares Captain Mayne Reid (the author of The Headless Horseman) to Gogol:
Недавно в библиотеке американского униве
рситета я достал этого самого "The Headless
Horseman", в столетнем, очень непривлекательн
ом издании без всяких иллюстраций. Теперь
читать это подряд невозможно, но проблеск
и таланта есть, и намечается местами даже
какая-то гоголевская красочность. Возьмё
м для примера описание бара в бревенчатом
техасском отеле пятидесятых годов. Франт-
бармен, без сюртука, в атласном жилете, в
рубашке с рюшами, описан очень живо, и яру
сы цветных графинов, среди которых "антик
варно тикают" голландские часы, "кажутся р
адугой, блистающей за его плечами и как бы
венчиком окружают его надушенную голову"
(очень ранний Гоголь, конечно). (Chapter Ten, 2)
Of course, VN is the author of a book (1944) on Gogol.
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,dana.dragunoiu@gmail.com,shvabrin@humnet.ucla.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L