In VN's novel Pnin (1957) Laurence Clements (Pnin's landlord) compares the night sky to a fluorescent corpse:
It was a fair fall night, velvet below, steel above.
Joan asked: 'You're sure you don't want us to give you a lift?'
'It's a ten-minute walk. And a walk is a must on such a wonderful night.'
The three of them stood for a moment gazing at the stars.
'And all these are worlds,' said Hagen.
'Or else,' said Clements with a yawn, 'a frightful mess. I suspect it is really a fluorescent corpse, and we are inside it.'
From the lighted porch came Pnin's rich laughter as he finished recounting to the Thayers and Betty Bliss how he, too, had once retrieved the wrong reticule.
'Come, my fluorescent corpse, let's be moving,' said Joan. 'It was so nice to see you, Herman. Give my love to Irmgard. What a delightful party. I have never seen Timofey so happy.'
'Yes, thank you,' answered Hagen absent-mindedly. (Chapter Six, 11)
What Clements does not suspect is that he quotes David Burlyuk whose poem Myortvoe nebo ("The Dead Sky") is quoted by Korney Chukovski in his essay Futuristy ("The Futurists," 1914):
Прежние поэты, например, так любили воспевать луну и звезды, "звезды ясные, звезды прекрасные", "огненные розы мироздания", - и что делал бы Фет без звезд! Бурлюки же именно поэтому: к черту звезды, к черту небеса!
Небо - труп!! не больше!
Звезды - черви, пьяные туманом...
Небо - смрадный труп!!
Звезды - черви (гнойная, живая) сыпь! -
восклицает Давид Бурлюк в своей книге "Дохлая луна", и огромная область эстетики тем самым уничтожена, зачеркнута.
Но, изъяв из поэзии разум, отняв у нее красоту, они пошли по этой дороге и дальше. Как бы еще оголиться, что еще с себя такое сбросить, чтобы уже ничего не осталось: только бы на голой земле голые с голыми душами! (XII)
Here is the full text of Burlyuk's poem in which he compares the sky to a stinking corpse and the stars to the maggots:
«Небо — труп»!! не больше!
Звезды — черви — пьяные туманом
Усмиряю боль ше — лестом обманом
Небо — смрадный труп!!
Для (внимательных) миопов
Лижущих отвратный круп
Жадною (ухваткой) эфиопов.
Звезды — черви — (гнойная живая) сыпь!!
Я охвачен вязью вервий
Крика выпь.
Люди-звери!
Правда звук!
Затворяйте же часы предверий
Зовы рук
Паук.
Also, cf. the author's dialogue with Hegel in Heinrich Heine's Geständnisse (1854):
Eines schoenen hellgestirnten Abends standen wir beide nebeneinander am Fenster, und ich, ein zweiundzwanzigjaehriger junger Mensch, ich hatte eben gut gegessen und Kaffee getrunken, und ich sprach mit Schwaermeri von den Sternen und nannte sie den Aufenthalt der Seligen. Der Meister aber bruemmelte for sich hin: "Die Sterne, hm! hm! die Sterne sind nur ein leuchtender Aussatz am Himmel" - "Um Gottes willen - rief ich - "es gibt also droben kein glueckliches Lokal, um dort die Tugend nach dem Tode zu belohnen?" Jener aber, indem er mich mit seinen bleichen Augen stier ansah, sagte schneidend: "Sie wollen also noch ein Trinkgeld dafuer haben, dass Sie Ihre kranke Mutter gepflegt und Ihren Herrn Bruder nicht vergiftet haben?"
According to Hegel, the stars are only a luminous leprosy in the sky. Btw., Hermann August Hagen (1817-93) was a German entomologist who specialized in Neuroptera and Odonata. In 1867 he accepted a position at Harvard University to curate the Museum of Comparative Zoology. An order of flying insects that includes the dragonflies and damselflies, Odonata brings to mind Odon (pseudonym of Donald O'Donnell), in VN's novel Pale Fire (1962) a world-famous actor and Zemblan patriot who helps the king to escape from Zembla. Die Libelle ("The Dragonfly," 1851) is a poem by Heinrich Heine.