Subject
Barbashin in The Event; Salvator Waltz in The Waltz Invention
From
Date
Body
At the end of VN's play The Event (1938) Leonid Viktorovich Barbashin (a sinister person of whom Troshcheykin is mortally afraid) leaves the city forever and goes abroad:
Мешаев Второй (машинально беря ладонь Барбошина). Вы от меня требуете слишком многого, сударыня. Рука иногда недоговаривает. Но есть, конечно, ладони болтливые, откровенные. Лет десять тому назад я предсказал одному человеку всякие катастрофы, а сегодня, вот только что, выходя из поезда, вдруг вижу его на перроне вокзала. Вот и обнаружилось, что он несколько лет просидел в тюрьме из-за какой-то романтической драки и теперь уезжает за границу навсегда. Некто Барбашин Леонид Викторович. Странно было его встретить и тотчас опять проводить. (Наклоняется над рукой Барбошина, который тоже сидит с опущенной головой.) Просил кланяться общим знакомым, но вы его, вероятно, не знаете... (Act Three)
According to Eleonora Shnap (one of the guests at Antonina Pavlovna's birthday party, the midwife), Barbashin is the father of Lyubov's son (a boy who died three years ago, at the age of two):
Элеонора Шнап (Вагабундовой). Как я вас понимаю! У меня тоже обливается сердце. Между нами говоря, я совершенно убеждена теперь, что это был его ребёночек...
Вагабундова. Никакого сомненья!
Но я рада услышать профессиональное мненье. (Act Two)
In the Foreword to the American edition of The Waltz Invention VN mentions a child lost by Waltz:
Пока в приёмной расстилаются его мечты, прерываемые паузами забвения между приступами его фантазии, время от времени возникает внезапное истончение текстуры, стёртые пятна на яркой ткани, позволяющие рассмотреть сквозь них иной мир. Что делает его столь трагической фигурой? Что так ужасно расстраивает его, когда видит он на столе игрушку? Нахлынуло ли на него его детство? Какая-то горестная полоса его детства? Быть может, не собственного детства, но детства потерянного им ребёнка? Какие горести помимо банальной бедности претерпел он? Что это за мрачные и таинственные воспоминания, связанные с Сибирью, так странно вызываемые в нём панихидой по каторжнику, спетой шлюхой? Кто я такой, чтобы задавать эти вопросы?
Waltz is upset by the toy he sees on the table and by the song of the whore. On the bank of a wide river the girl parts forever with her lover, a convict:
Толстая (начинает вдруг петь, -- на мотив "Отойди, не гляди").
Темнота и паром,
и вдали огоньки,
и прощанье навек
у широкой реки.
И поёт человек
неизвестный вдали...
Я держала тебя,
но тебя увели...
Только волны, дробя
отраженья огней,
только крики солдат
да бряцанье цепей
в темноте мне твердят,
что вся жизнь моя -- прах,
что увозит паром
удальца в кандалах...
Вальс. Странная песня! Грустная песня! Боже мой -- я что-то вспоминаю... Ведь я знаю эти слова... Да, конечно! Это мои стихи... Мои! (Act Three)
"A strange song! A sad song!" Waltz realizes that he knows its words and recognizes his own juvenile verses.
In the Foreword to the American edition of The Waltz Invention VN points out that Waltz's dismal and mysterios memoirs are connected with Siberia. In The Event Troshcheykin's wife Lyubov' calls her lover Ryovshin "a Sherlock Holmes from Barnaul:"
Любовь. Наверное, ничего нет? Или всё-таки позанялись любительским сыском?
Рёвшин. Ну что ты опять на меня ополчаешься... Ты же... вы же... знаете, что я...
Любовь. Я знаю, что вы обожаете развлекаться чужими делами. Шерлок Холмс из Барнаула. (ibid.)
Barnaul is the city on the Ob river, S of Novosibirsk. Barbashin, who assassinated Troshcheykin and his wife, spent five years and a half in prison. But rumor made of him a convict:
Рёвшин. Будем хладнокровны, Алексей Максимович. Нужно сохранить ясность мысли и не бояться... хотя, конечно, осторожность -- и вящая осторожность --
необходима. Скажу откровенно: по моим наблюдениям, он находится в состоянии величайшей озлобленности и напряжения, а вовсе не укрощён каторгой. Повторяю: я, может быть, ошибаюсь.
Любовь. Только каторга ни при чём. Человек просто сидел в тюрьме. (Act One)
According to Lyubov', Barbashin used to say of plays: if in the first act there is a gun hanging on the wall, in the last act it should misfire (Act Two). As if to confirm the correctness of this statement, terrible Barbashin does not appear in The Event. But in The Waltz Invention an unknown dare-devil (as the Colonel calls him) fired an air-gun to assassinate Waltz:
Министр. Меня только что известили... с непонятным опозданием... о дерзком покушении на вашу особу... И вот -- я хочу вам поклясться...
Вальс. Оно -- мое частное дело, и я уже принял меры.
Министр. Позвольте, позвольте... Какие меры?.. Клянусь...
Полковник. Успокойтесь, мой дорогой, мой незабвенный начальник. Нам пока ничто не угрожает. Вчера на улице безвестный смельчак, -- которого, к
сожалению, ещё не поймали, но поймают, -- выстрелил из духового ружья, вот... в него, ну и пуля оцарапала ему голову.
Вальс. Заметьте: духовое ружье. Тонкое внимание, остроумная шпилька. (Act Three)
In Conan Doyle's story The Adventure of the Empty House (1903) Colonel Moran fires an air-gun to assassinate Sherlock Holmes.
Barbashin and Barboshin (the private detective hired by Troshcheykin to protect himself from Barbashin) seem to be two incarnations of one and the same character: the devil. According to Waltz, the Minister of War sees in him nearly the devil himself:
Сон. Вот и чудно. Каждый пускай придерживается своего мнения, и будем играть.
Вальс. Да, будем играть. Полковник меня считает параноиком, министр -- едва ли не бесом, а вы -- шарлатаном. Я, разумеется, остаюсь при мнении особом. (Act One)
We do not know Waltz's real name:
Министр. Итак... я имею удовольствие говорить с господином... с господином... Э, где письмо?
Полковник. Сальватор Вальс.
Вальс. Ну, знаете, это не совсем так. Случайный псевдоним, ублюдок фантазии. Моё настоящее имя знать вам незачем. (ibid.)
Salvator Waltz is his "chance pseudonym, a mongrel of fancy." One is tempted to suggest that Waltz's real name is Leonid Viktorovich Barbashin.
Вальс. Покончено со старым, затхлым миром! В окно времён врывается весна. И я, стоящий ныне перед вами, -- вчера мечтатель нищий, а сегодня всех стран земных хозяин полновластный, -- я призван дать порядок новизне и к выходам сор прошлого направить. Отрадный труд! Можно вас спросить, -- я
вашего имени не знаю...
Граб. Это Гриб.
Вальс, ...можно спросить вас, Гриб, почему вы держите на столе этот игрушечный автомобиль? Странно...
Гриб. Я ничем не играю, вот могут подтвердить...
Вальс. Так вы его сейчас спрятали под стол. Я отлично его видел. Мне даже показалось, что это именно тот, красный, с обитым кузовком, который у меня был в детстве. Где он? Вы только что катали его по столу.
Гриб. Да нет, клянусь...
Голоса. Никакой игрушки нет... Гриб не врёт. Честное слово...
Вальс. Значит, мне почудилось.
Министр. Продолжайте, продолжайте. Ожидание вашего решения невыносимо.
Вальс. Отрадный труд! Давно над миром вашим, -- как над задачей, столько содержащей неясных данных, чисел-привидений, препятствий и соблазнов для ума, что ни решить, ни бросить невозможно, -- давно я так над вашим миром бился, покуда вдруг живая искра икса не вспыхнула, задачу разрешив. Теперь мне ясно всё. Снаряд мой тайный вернее и наследственных венцов, и выбора народного, и злобы временщика, который наяву за сны свои, за ужас ночи мстит. Моё правленье будет мирно. Знаю, -- какой-нибудь лукавый умник скажет, что, как основа царствия, угроза -- не то, что мрамор мудрости... Но детям полезнее угроза, чем язык увещеваний, и уроки страха -- уроки незабвенные... Не проще ль раз навсегда запомнить, что за тень непослушанья, за оттенок тени немедленное будет наказанье, чем всякий раз в тяжёлых книгах рыться, чтобы найти двусмысленную справку добра и мудрости? Привыкнув к мысли, простой, как азбука, что я могу строптивый мир в шесть суток изничтожить, всяк волен жить как хочет, -- ибо круг описан, вы -- внутри, и там просторно, там можете свободно предаваться труду, игре, поэзии, науке... (Act Three)
Waltz's "king's speech" in The Waltz Invention has a lot in common with Barboshin's monologue in The Event:
А я вам говорю, что моя фамилия Барбошин. Альфред Барбошин. Причём это одно из моих многих настоящих имён. Да-да... Дивные планы! О, вы увидите!
Жизнь будет прекрасна. Жизнь будет вкусна. Птицы будут петь среди клейких листочков, слепцы услышат, прозреют глухонемые. Молодые женщины будут
поднимать к солнцу своих малиновых младенцев. Вчерашние враги будут обнимать друг друга. И врагов своих врагов. И врагов их детей. И детей врагов. Надо только верить... Теперь ответьте мне прямо и просто: у вас есть оружье? (Act Three)
According to the sleuth, Alfred Afanasievich Barboshin is one of his many real names. In his monologue Barboshin mentions kleykie listochki (the sticky small leaves) so dear to Ivan Karamazov, a character in Dostoevski's Brothers Karamazov (1880). Dostoevski spent four years as a convict in Omsk, a city on the Irtysh river (tributary of the Ob). In Dostoevski's Crime and Punishment (1867) the Epilogue begins as follows:
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит город, один из административных центров России; в городе крепость, в крепости острог. В остроге уже девять месяцев заключен ссыльно-каторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его прошло почти полтора года.
Siberia. On the banks of a broad solitary river stands a town, one of the administrative centres of Russia; in the town there is a fortress, in the fortress there is a prison. In the prison the second-class convict Rodion Raskolnikov has been confined for nine months. Almost a year and a half has passed since his crime.
In VN's Priglashenie na kazn' (Invitation to a Beheading, 1935) the jailer Rodion offers Cincinnatus tur val'sa (to dance a waltz with him):
Спустя некоторое время тюремщик Родион вошёл и ему предложил тур вальса. Цинциннат согласился. Они закружились. Бренчали у Родиона ключи на кожаном поясе, от него пахло мужиком, табаком, чесноком, и он напевал, пыхтя в рыжую бороду, и скрипели ржавые суставы (не те годы, увы, опух, одышка). Их вынесло в коридор. Цинциннат был гораздо меньше своего кавалера. Цинциннат был лёгок как лист. Ветер вальса пушил светлые концы его длинных, но жидких усов, а большие, прозрачные глаза косили, как у всех пугливых танцоров.
Sometime later Rodion the jailer came in and offered to dance a waltz with him. Cincinnatus agreed. They began to whirl. The keys on Rodion's leather belt jangled; he smelled of sweat, tobacco and garlic; he hummed puffing into his red beard; and his rusty joints creaked (he was not what he used to be, alas - now he was fat and short of breath). The dance carried them into the corridor. Cincinnatus was much smaller than his partner. Cincinnatus was light as a leaf. The wind of the waltz made the tips of his long but thin mustache flutter, and his big limpid eyes looked askance, as is always the case with timorous dancers. (chapter 1)
One of the eleven generals, Gerb recites a poem by Turvalski (whose name comes from tur val'sa):
Министр. Неудивительно, что не слышали. Я повторю. Каков, по вашему мнению... Вы, Бруг, кажется, поднимаете руку. Нет? Очень жаль. Садитесь, Гриб. Плохо! Герб, пожалуйста.
Герб. К душе
Как ты, душа, нетерпелива,
Как бурно просишься домой -
Вон из построенной на диво,
Но тесной клетки костяной!
Пойми же, мне твой дом неведом,
Мне и пути не разглядеть, -
И можно ль за тобою следом
С такой добычею лететь!
Министр. Вы что -- в своём уме?
Герб. Стихотворение Турвальского. Было задано. (Act Two)
No doubt, Turvalski is another pseudonym of Barbashin (or whoever impersonates Waltz).
Источник: http://dostoevskiy.niv.ru/dostoevskiy/proza/prestuplenie/prestuplenie-i-nakazanie-epilog.htm
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,nabokv-l@holycross.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L
Мешаев Второй (машинально беря ладонь Барбошина). Вы от меня требуете слишком многого, сударыня. Рука иногда недоговаривает. Но есть, конечно, ладони болтливые, откровенные. Лет десять тому назад я предсказал одному человеку всякие катастрофы, а сегодня, вот только что, выходя из поезда, вдруг вижу его на перроне вокзала. Вот и обнаружилось, что он несколько лет просидел в тюрьме из-за какой-то романтической драки и теперь уезжает за границу навсегда. Некто Барбашин Леонид Викторович. Странно было его встретить и тотчас опять проводить. (Наклоняется над рукой Барбошина, который тоже сидит с опущенной головой.) Просил кланяться общим знакомым, но вы его, вероятно, не знаете... (Act Three)
According to Eleonora Shnap (one of the guests at Antonina Pavlovna's birthday party, the midwife), Barbashin is the father of Lyubov's son (a boy who died three years ago, at the age of two):
Элеонора Шнап (Вагабундовой). Как я вас понимаю! У меня тоже обливается сердце. Между нами говоря, я совершенно убеждена теперь, что это был его ребёночек...
Вагабундова. Никакого сомненья!
Но я рада услышать профессиональное мненье. (Act Two)
In the Foreword to the American edition of The Waltz Invention VN mentions a child lost by Waltz:
Пока в приёмной расстилаются его мечты, прерываемые паузами забвения между приступами его фантазии, время от времени возникает внезапное истончение текстуры, стёртые пятна на яркой ткани, позволяющие рассмотреть сквозь них иной мир. Что делает его столь трагической фигурой? Что так ужасно расстраивает его, когда видит он на столе игрушку? Нахлынуло ли на него его детство? Какая-то горестная полоса его детства? Быть может, не собственного детства, но детства потерянного им ребёнка? Какие горести помимо банальной бедности претерпел он? Что это за мрачные и таинственные воспоминания, связанные с Сибирью, так странно вызываемые в нём панихидой по каторжнику, спетой шлюхой? Кто я такой, чтобы задавать эти вопросы?
Waltz is upset by the toy he sees on the table and by the song of the whore. On the bank of a wide river the girl parts forever with her lover, a convict:
Толстая (начинает вдруг петь, -- на мотив "Отойди, не гляди").
Темнота и паром,
и вдали огоньки,
и прощанье навек
у широкой реки.
И поёт человек
неизвестный вдали...
Я держала тебя,
но тебя увели...
Только волны, дробя
отраженья огней,
только крики солдат
да бряцанье цепей
в темноте мне твердят,
что вся жизнь моя -- прах,
что увозит паром
удальца в кандалах...
Вальс. Странная песня! Грустная песня! Боже мой -- я что-то вспоминаю... Ведь я знаю эти слова... Да, конечно! Это мои стихи... Мои! (Act Three)
"A strange song! A sad song!" Waltz realizes that he knows its words and recognizes his own juvenile verses.
In the Foreword to the American edition of The Waltz Invention VN points out that Waltz's dismal and mysterios memoirs are connected with Siberia. In The Event Troshcheykin's wife Lyubov' calls her lover Ryovshin "a Sherlock Holmes from Barnaul:"
Любовь. Наверное, ничего нет? Или всё-таки позанялись любительским сыском?
Рёвшин. Ну что ты опять на меня ополчаешься... Ты же... вы же... знаете, что я...
Любовь. Я знаю, что вы обожаете развлекаться чужими делами. Шерлок Холмс из Барнаула. (ibid.)
Barnaul is the city on the Ob river, S of Novosibirsk. Barbashin, who assassinated Troshcheykin and his wife, spent five years and a half in prison. But rumor made of him a convict:
Рёвшин. Будем хладнокровны, Алексей Максимович. Нужно сохранить ясность мысли и не бояться... хотя, конечно, осторожность -- и вящая осторожность --
необходима. Скажу откровенно: по моим наблюдениям, он находится в состоянии величайшей озлобленности и напряжения, а вовсе не укрощён каторгой. Повторяю: я, может быть, ошибаюсь.
Любовь. Только каторга ни при чём. Человек просто сидел в тюрьме. (Act One)
According to Lyubov', Barbashin used to say of plays: if in the first act there is a gun hanging on the wall, in the last act it should misfire (Act Two). As if to confirm the correctness of this statement, terrible Barbashin does not appear in The Event. But in The Waltz Invention an unknown dare-devil (as the Colonel calls him) fired an air-gun to assassinate Waltz:
Министр. Меня только что известили... с непонятным опозданием... о дерзком покушении на вашу особу... И вот -- я хочу вам поклясться...
Вальс. Оно -- мое частное дело, и я уже принял меры.
Министр. Позвольте, позвольте... Какие меры?.. Клянусь...
Полковник. Успокойтесь, мой дорогой, мой незабвенный начальник. Нам пока ничто не угрожает. Вчера на улице безвестный смельчак, -- которого, к
сожалению, ещё не поймали, но поймают, -- выстрелил из духового ружья, вот... в него, ну и пуля оцарапала ему голову.
Вальс. Заметьте: духовое ружье. Тонкое внимание, остроумная шпилька. (Act Three)
In Conan Doyle's story The Adventure of the Empty House (1903) Colonel Moran fires an air-gun to assassinate Sherlock Holmes.
Barbashin and Barboshin (the private detective hired by Troshcheykin to protect himself from Barbashin) seem to be two incarnations of one and the same character: the devil. According to Waltz, the Minister of War sees in him nearly the devil himself:
Сон. Вот и чудно. Каждый пускай придерживается своего мнения, и будем играть.
Вальс. Да, будем играть. Полковник меня считает параноиком, министр -- едва ли не бесом, а вы -- шарлатаном. Я, разумеется, остаюсь при мнении особом. (Act One)
We do not know Waltz's real name:
Министр. Итак... я имею удовольствие говорить с господином... с господином... Э, где письмо?
Полковник. Сальватор Вальс.
Вальс. Ну, знаете, это не совсем так. Случайный псевдоним, ублюдок фантазии. Моё настоящее имя знать вам незачем. (ibid.)
Salvator Waltz is his "chance pseudonym, a mongrel of fancy." One is tempted to suggest that Waltz's real name is Leonid Viktorovich Barbashin.
Вальс. Покончено со старым, затхлым миром! В окно времён врывается весна. И я, стоящий ныне перед вами, -- вчера мечтатель нищий, а сегодня всех стран земных хозяин полновластный, -- я призван дать порядок новизне и к выходам сор прошлого направить. Отрадный труд! Можно вас спросить, -- я
вашего имени не знаю...
Граб. Это Гриб.
Вальс, ...можно спросить вас, Гриб, почему вы держите на столе этот игрушечный автомобиль? Странно...
Гриб. Я ничем не играю, вот могут подтвердить...
Вальс. Так вы его сейчас спрятали под стол. Я отлично его видел. Мне даже показалось, что это именно тот, красный, с обитым кузовком, который у меня был в детстве. Где он? Вы только что катали его по столу.
Гриб. Да нет, клянусь...
Голоса. Никакой игрушки нет... Гриб не врёт. Честное слово...
Вальс. Значит, мне почудилось.
Министр. Продолжайте, продолжайте. Ожидание вашего решения невыносимо.
Вальс. Отрадный труд! Давно над миром вашим, -- как над задачей, столько содержащей неясных данных, чисел-привидений, препятствий и соблазнов для ума, что ни решить, ни бросить невозможно, -- давно я так над вашим миром бился, покуда вдруг живая искра икса не вспыхнула, задачу разрешив. Теперь мне ясно всё. Снаряд мой тайный вернее и наследственных венцов, и выбора народного, и злобы временщика, который наяву за сны свои, за ужас ночи мстит. Моё правленье будет мирно. Знаю, -- какой-нибудь лукавый умник скажет, что, как основа царствия, угроза -- не то, что мрамор мудрости... Но детям полезнее угроза, чем язык увещеваний, и уроки страха -- уроки незабвенные... Не проще ль раз навсегда запомнить, что за тень непослушанья, за оттенок тени немедленное будет наказанье, чем всякий раз в тяжёлых книгах рыться, чтобы найти двусмысленную справку добра и мудрости? Привыкнув к мысли, простой, как азбука, что я могу строптивый мир в шесть суток изничтожить, всяк волен жить как хочет, -- ибо круг описан, вы -- внутри, и там просторно, там можете свободно предаваться труду, игре, поэзии, науке... (Act Three)
Waltz's "king's speech" in The Waltz Invention has a lot in common with Barboshin's monologue in The Event:
А я вам говорю, что моя фамилия Барбошин. Альфред Барбошин. Причём это одно из моих многих настоящих имён. Да-да... Дивные планы! О, вы увидите!
Жизнь будет прекрасна. Жизнь будет вкусна. Птицы будут петь среди клейких листочков, слепцы услышат, прозреют глухонемые. Молодые женщины будут
поднимать к солнцу своих малиновых младенцев. Вчерашние враги будут обнимать друг друга. И врагов своих врагов. И врагов их детей. И детей врагов. Надо только верить... Теперь ответьте мне прямо и просто: у вас есть оружье? (Act Three)
According to the sleuth, Alfred Afanasievich Barboshin is one of his many real names. In his monologue Barboshin mentions kleykie listochki (the sticky small leaves) so dear to Ivan Karamazov, a character in Dostoevski's Brothers Karamazov (1880). Dostoevski spent four years as a convict in Omsk, a city on the Irtysh river (tributary of the Ob). In Dostoevski's Crime and Punishment (1867) the Epilogue begins as follows:
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит город, один из административных центров России; в городе крепость, в крепости острог. В остроге уже девять месяцев заключен ссыльно-каторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его прошло почти полтора года.
Siberia. On the banks of a broad solitary river stands a town, one of the administrative centres of Russia; in the town there is a fortress, in the fortress there is a prison. In the prison the second-class convict Rodion Raskolnikov has been confined for nine months. Almost a year and a half has passed since his crime.
In VN's Priglashenie na kazn' (Invitation to a Beheading, 1935) the jailer Rodion offers Cincinnatus tur val'sa (to dance a waltz with him):
Спустя некоторое время тюремщик Родион вошёл и ему предложил тур вальса. Цинциннат согласился. Они закружились. Бренчали у Родиона ключи на кожаном поясе, от него пахло мужиком, табаком, чесноком, и он напевал, пыхтя в рыжую бороду, и скрипели ржавые суставы (не те годы, увы, опух, одышка). Их вынесло в коридор. Цинциннат был гораздо меньше своего кавалера. Цинциннат был лёгок как лист. Ветер вальса пушил светлые концы его длинных, но жидких усов, а большие, прозрачные глаза косили, как у всех пугливых танцоров.
Sometime later Rodion the jailer came in and offered to dance a waltz with him. Cincinnatus agreed. They began to whirl. The keys on Rodion's leather belt jangled; he smelled of sweat, tobacco and garlic; he hummed puffing into his red beard; and his rusty joints creaked (he was not what he used to be, alas - now he was fat and short of breath). The dance carried them into the corridor. Cincinnatus was much smaller than his partner. Cincinnatus was light as a leaf. The wind of the waltz made the tips of his long but thin mustache flutter, and his big limpid eyes looked askance, as is always the case with timorous dancers. (chapter 1)
One of the eleven generals, Gerb recites a poem by Turvalski (whose name comes from tur val'sa):
Министр. Неудивительно, что не слышали. Я повторю. Каков, по вашему мнению... Вы, Бруг, кажется, поднимаете руку. Нет? Очень жаль. Садитесь, Гриб. Плохо! Герб, пожалуйста.
Герб. К душе
Как ты, душа, нетерпелива,
Как бурно просишься домой -
Вон из построенной на диво,
Но тесной клетки костяной!
Пойми же, мне твой дом неведом,
Мне и пути не разглядеть, -
И можно ль за тобою следом
С такой добычею лететь!
Министр. Вы что -- в своём уме?
Герб. Стихотворение Турвальского. Было задано. (Act Two)
No doubt, Turvalski is another pseudonym of Barbashin (or whoever impersonates Waltz).
Источник: http://dostoevskiy.niv.ru/dostoevskiy/proza/prestuplenie/prestuplenie-i-nakazanie-epilog.htm
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,nabokv-l@holycross.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L