Певцу Корсара подражай
И скандинавов рай воинской
В пирах домашних воскрешай,
Или как Гамлет-Баратынской
Над ним задумчиво мечтай:
О жизни мёртвый проповедник,
Вином ли полный иль пустой,
Для мудреца, как собеседник,
Он стоит головы живой.
.
In The Event the famous writer (a recognizable portrait of
Bunin) "quotes" Hamlet's words from his famous monologue:
Писатель. "Зад,
-- как сказал бы Шекспир, -- зад из зык вещан". (Репортёру.) А что
вы имеете сказать, солнце моё?
The Writer. "Zad, -
as Shakespeare would have said, - zad iz zyk veshchan." (To the
Reporter.) And what do you have to say, my sun? (Act Two)
Zad means "hind quarters,
buttocks." In a letter of January 10-13, 1831, to Vyazemski Pushkin calls
Teleskop (Telescope), a literary magazine edited by the critic
Nadezhdin, "another Agriopa" ("Agriopa" is a tragedy by Maykov that Fonfizin
called zasranaya zhopa, "dirty arse-hole"):
Что до «Телескопа»
(другая Агриопа), то у меня его покамест нету, — да напиши к Салаеву, чтоб он
тебе всю эту дрянь послал. (see also my post of Dec.
18, 2014)
In Bunin's Nesrochnaya
vesna a huge telescope is mentioned:
В одной зале
огромный телескоп, в другой гигантский планетарий, а на стенах снова
портреты, редчайшие гравюры.
Telescope brings to mind Waltz's
telemor (Telemort).
In the opening sentence of Bunin's
Nesrochnaya vesna the hero mentions sobytie (the event)
that happened in his life in June:
...А ещё, друг мой, произошло в моей жизни
целое событие: в июне я ездил в деревню в провинцию (к одному
из моих знакомых).
At the party on her fiftieth birthday Antonina Pavlovna
(Lyubov's and Vera's literary mother in The Event) reads her story
Voskresayushiy Lebed' (The Resurrecting Swan") from the cycle
Ozaryonnye ozyora ("Illumined Lakes"):
Писатель. Ну, читайте. Послушаем.
Антонина
Павловна. Итак, это называется "Воскресающий Лебедь".
Писатель.
Воскресающий лебедь... умирающий Лазарь... Смерть вторая и заключительная... А,
неплохо...
Антонина Павловна. Нет, Пётр Николаевич, не Лазарь:
лебедь.
Писатель. Виноват. Это я сам с собой. Мелькнуло. Автоматизм
воображения. (Act Two)
In Nesrochnaya vesna Bunin
mentions Lebedinoe ozero (the Swan Lake) and resurrection from the
dead:
Есть церковь, построенная знаменитым итальянцем,
есть несколько чудесных прудов; есть озеро, называемое
Лебединым, а на озере остров с павильоном, где не однажды бывали пиры в
честь Екатерины, посещавшей усадьбу; дальше же стоят мрачные ущелья елей и
сосен, таких огромных, что шапка ломится при взгляде на их
верхушки, отягощённые гнёздами коршунов и каких-то больших чёрных птиц
с траурным веером на головках.
Видишь ли, случилось, разумеется, чудо: некто, уже
тлевший в смрадной могильной яме, не погиб, однако, до конца, подобно тысяче
прочих, сваленных с ним в эту яму. Он, к великому своему изумлению, стал
постепенно приходить в себя и, наконец, совсем пришёл и даже получил возможность
приподняться и опять выбраться на белый свет.
Теперь он опять среди живых, опять приобретает знакомую привычку
быть, как все,-- будто как все,-- опять видит город, небо, солнце, опять
заботится о пище, об одежде, о крове и даже о житейском занятии, положении. Но,
друг мой, проходит ли даром человеку смерть, хотя бы и временная? А
главное, как переменился, как сказочно переменился даже самый белый свет за
то время, которое мы, чудом уцелевшие, пребывали в могиле!
In his poem Val's ("The Waltz," 1906) Bunin mentions the
petals of opened lips (lepestki raskrytykh gub):
Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных
-
И зал плывёт, плывёт в протяжных
Напевах счастья и тоски.
Сиянье
люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный -
И веет, веет ветер
бальный
Теплом душистых опахал.
As he speaks to Lyubov', the famous writer uses the
phrase guba ne dura ("lip is no fool"):
Писатель. Какая вы отважная. Нда. У этого убийцы губа
не дура.
What a courageous person you are. This killer [Barbashin] knows which
side his bread is buttered. (Act Two)
The phrase guba ne dura is a part of the saying guba
ne dura, yazyk ne lopatka: znaet chto gor'ko, chto sladko (lip is no fool,
tongue is no scoop: knows which is bitter, which is sweet). Pyotr Nikolaevich
(the famous writer) is an "antidulcinist" (enemy of sweet meal).
At the end of Bunin's story Mitina lyubov' ("Mitya's Love," 1924)
the hero shoots himself dead. It seems to me that, several months after the end
of The Event, Lyubov' commits suicide and "in the sleep of death"
dreams of Barbashin disguised as Waltz (the main character in The Waltz
Invention).
Alexey Sklyarenko