At the birthday party on her fiftieth anniversary Antonina Pavlovna (in VN's play The Event Troshcheykin's mother-in-law) reads her fairy tale Voskresayushchiy lebed' ("The Resurrecting Swan"):

Антонина Павловна. "Первые лучи солнца...". Да, я забыла сказать, Пётр Николаевич. Это из цикла моих "Озарённых Озёр". Вы, может быть, читали... "Первые лучи солнца, играя и как будто резвясь, пробно пробежали хроматической гаммой по глади озера, перешли на клавиши камышей и замерли посреди тёмно-зелёной осоки. На этой осоке, поджав одно крыло, а другое...".
Входят Рёвшин и Мешаев: румяный блондин с букетом таких же роз...

Антонина Павловна. "На этой осоке, поджав одно крыло, а другое широко расправив, лежал мёртвый лебедь. Глаза его были полураскрыты, на длинных ресницах ещё сверкали слёзы. А между тем восток разгорался, и аккорды солнца всё ярче гремели по широкому озеру. Листья от каждого прикосновения длинных лучей, от каждого легковейного дуновения...". (Act Two)

If the action in VN's play takes place in 1938 (the year when The Event was written), Antonina Pavlovna was born in 1888. On Apr. 30, 1888, the fiftieth anniversary of Maykov's creative work was celebrated. Fet's poem "On the Anniversary of A. N. Maykov" (1888; btw., several lines in it were proposed by Strakhov) begins: Pyat'desyat lebedey pronesli s yuga veshnie kriki v polesye... ("Fifty swans from the South brought over to woodlands their vernal cries"):

На юбилей А. Н. Майкова

(30 апреля 1888 года)

Пятьдесят лебедей пронесли
С юга вешние крики в полесье,
И мы слышали, дети земли,
Как звучала их песнь с поднебесья,

Майков медь этих звуков для нас
Отчеканил стихом-чародеем,
И за это в торжественный час
Мы встречаем певца юбилеем.

Кто же выступит с гимном похвал
Перед тем, кто, поднявшись над нами,
Полстолетия Русь осыпал
Драгоценных стихов жемчугами?

Хоть восторг не даёт нам молчать,
Но восторженных скоро забудут,
А певца по поднебесью мчать
Лебединые крылья всё будут.

The author of Mashen'ka ("Mary," 1846) and Tri smerti ("Three Deaths," 1851), Apollon Maykov (1821-97) was no way related, I believe, to Vasiliy Maykov (1728-78), the author of Elisey; ili, razdrazhyonnyi Vakh ("Elyisius; or, Irrate Bacchus," 1771) who died at the age of fifty (according to Antonina Pavlovna, only great people die on their birthdays, "the law of whole numbers"). According to Prince Yusupov (the addressee of Pushkin's poem Vel'mozha, "The Grandee," 1830), Fonfizin (the author of "The Minor" and other comedies) once met Vasiliy Maykov in the street and, asked to say something about Maykov's tragedy Agriopa (1775), replied: "I'd say, Agriopa - zasranaya zhopa ([has] dirty arse-hole)." Yusupov told Pushkin that Fonvizin was another Beaumarchais:

Он очень знал Фонвизина, который несколько времени жил с ним в одном доме. C’était un autre Beaumarchais pour la conversation... Он знает пропасть его bon mots, да не припомнит. А покамест рассказал мне следующее: Майков, трагик, встретя Фонвизина, спросил у него, заикаясь по своему обыкновению: видел ли ты мою «Агриопу»? — видел — что ж ты скажешь об этой трагедии? — Скажу: Агриопа <засраная жопа>. Остро и неожиданно! Не правда ли? (from Pushkin's letter of Jan. 10-13, 1831, to Vyazemski)

In Pushkin's little tragedy Mozart and Salieri (1830) Salieri attributes to his friend Beaumarchais the following advice: "Look, friend Salieri, whenever by black thoughts you are beset, uncork the bottle of champagne or else reread Figaro's Marriage." When Antonina Pavlovna reads her fairy tale, Ryovshin (whom Lyubov' asked to uncork the bottle of champagne) freezes with the bottle of Moёt between his knees:

Она читает с ясным лицом, но как бы удалилась в своём кресле, так что голос её перестаёт быть слышен, хотя губы движутся и рука переворачивает
страницы. Вокруг неё слушатели, тоже порвавшие всякую связь с авансценой, сидят в застывших полусонных позах: Рёвшин застыл с бутылкой шампанского между колен. Писатель прикрыл глаза рукой. Собственно, следовало бы, чтобы спустилась прозрачная ткань или средний занавес, на котором вся их группировка была бы нарисована с точным повторением поз.
Трощейкин и Любовь быстро выходят вперёд на авансцену. (Act Two)

The famous writer asks Antonina Pavlovna where did she get the Moёt from:

Любовь. Чего же вам предложить? Этого?

Писатель. Нет. Я -- антидульцинист: противник сладкого. А вот вина у вас нету?

Антонина Павловна. Сейчас будет моэт, Пётр Николаевич. Любушка, надо попросить Рёвшина откупорить.

Писатель. А откуда у вас моэт? (Любови.) Все богатеете?

Любовь. Если хотите непременно знать, то это виноторговец заплатил мужу натурой за поясной портрет.

Писатель. Прекрасно быть портретистом. Богатеешь, рогатеешь. Знаете, ведь по-русски "рогат" -- значит "богат", а не что-нибудь будуарное. Ну а коньяку
у вас не найдётся?

Любовь. Сейчас вам подадут. (ibid.)

Lyubov' replies that the wine-merchant paid her husband in kind for poyasnoy portret (the half-length potrait). According to Troshcheykin, he had made two portraits of Baumgarten (the wine-merchant who later refuses to lend money to Troshcheykin) simultaneously: the complimentary one for his model and a caricature that he gave Kuprikov (Troshcheykin's colleague whose name comes from kuprik, a bird's sacral region, rump):

Кстати, знаешь, я опять на днях применил мой метод двойного портрета. Чертовски забавно. Под шумок написал Баумгартена сразу в двух видах --
почтенным старцем, как он того хотел, а на другом холсте, как хотел того я, -- с лиловой мордой, с бронзовым брюхом, в грозовых облаках, но второго,
конечно, я ему не показал, а подарил Куприкову. (Act One)

The famous writer seems to refer to the fact that Lyubov' is unfaithful to her husband. Like Barbashin and Barboshin, the name of Lyubov's lover, Ryovshin, ends in -shin.

Fet's real name was Shenshin. Alfred Afanasievich Barboshin (the private detective whom Troshcheykin hires to protect himself from the bandit Barbashin) has the same patronymic as Afanasiy Afanasievich Fet (1820-92).

Igraya i kak budto rezvyas' (playing and as though gamboling) in Antonina Pavlovna's fairy tale evokes a line in Tyutchev's poem Vesennyaya groza ("The Spring Thunderstorm," 1828), kak by rezvyasya i igraya (as though gamboling and playing):

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

In his poem To F. I. Tyutchev (1862) Fet asks Tyutchev to send him his portrait drawn by Apollo:

Мой обожаемый поэт,
К тебе я с просьбой и с поклоном:
Пришли в письме мне твой портрет,
Что нарисован Аполлоном.

The full title of Beaumarchais' comedy is La Folle Journée, ou Le Mariage de Figaro ("The Mad Day, or The Marriage of Figaro," 1778). As in classical plays, the action in The Event takes place within one day (in the morning, afternoon and evening of the same sutki, 24 hours):

Трощейкину лет под сорок, бритый, в потрёпанной, но яркой фуфайке с рукавами, в которой остаётся в течение всех трёх действий (являющихся, кстати, утром, днём и вечером одних и тех же суток). Ребячлив, нервен, переходчив.

Lyubov' assures Meshaev the Second (who must listen to Barboshin's nonsense) that he did not get to a mad house. "We've just had such a day, and now we have such a night:"

Барбошин (Мешаеву). По некоторым внешним приметам, доступным лишь опытному глазу, я могу сказать, что вы служили во флоте, бездетны, были недавно у врача и любите музыку.

Мешаев Второй. Всё это совершенно не соответствует действительности.

Барбошин. Кроме того, вы левша.

Мешаев Второй. Неправда.

Любовь (Мешаеву). Вы не думайте, что это у нас приют для умалишённых. Просто нынче был такой день, и теперь такая ночь...

Мешаев Второй. Да я ничего... (Act Three)

Troshcheykin tells to Antonina Pavlovna (the author of Ozaryonnye ozyora, "The Illumined Lakes") that in her faity tale the swans make battements:

Трощейкин. Как хорошо и приятно, Антонина Павловна, правда? По городу -- может быть, в двух шагах от нас -- гуляет на воле негодяй, который поклялся убить вашу дочь, а у нас семейный уют, у нас лебеди делают батманы, у нас машиночка пишущая постукивает... (Act Three)

Lebedinoe ozero ("The Swan Lake," 1876) is a ballet by Chaykovski. To Pyotr Ilyich Chaykovski (1891) is a poem by Fet:

Тому не лестны наши оды,
      Наш стих родной,
Кому гремели антиподы
      Такой хвалой!

Но, потрясённый весь струнами
      Его цевниц,
Восторг не может и меж нами
      Терпеть границ.

Так пусть надолго музы наши
      Хранят певца,
И он кипит, как пена в чаше
      И в нас сердца!

Barboshin sings from Chaykovski's opera Eugene Onegin:

Барбошин. Узнаю в вас мою молодость. И я был таков -- поэт, студент, мечтатель... Под каштанами Гейдельберга я любил амазонку... (Поёт.) "Начнем, пожалуй...". Пойду, значит, ходить под вашими окнами, пока над вами будут витать Амур, Морфей и маленький Бром. Скажите, господин, у вас не найдется папироски?

Трощейкин. Я сам некурящий, но... где-то я видел... Люба, Рёвшин утром забыл тут коробку. Где она? А, вот. (Act Three)

"I'll go walking under your windows while Amor, Morpheus and little Brom are hovering over you."

Chaykovski's ballet Spyashchaya krasavitsa ("Sleeping Beauty," 1889) is based on Charles Perrault's fairy tale "The Beauty Sleeping in the Wood" (1697). In VN's play Izobretenie Val'sa (The Waltz Invention, 1938) the Minister of War rings up general Berg who sent Salvator Waltz (the inventor) to the Minister and who tells him that starik Perro (old Perrault) died last night:

Министр (по телефону). Соедините меня с генералом Бергом.
Пауза.
Здравствуйте, генерал. Да, это я. Как поживаете нынче? Нет, я спрашиваю, как вы нынче поживаете. Да, я знаю, что люмбаго, -- но как, -- лучше? Ну, весной всегда так бывает... Кто? А, мне еще не докладывали.Этой ночью? Жаль! Слава богу, что умер во сне, бедняга. Да, я пошлю моего полковника. Ну, конечно, достойна пенсии. Только этим не занимается моё министерство. Думаю, что ей дадут. Да я же говорю вам, что это не я решаю, я тут совершенно ни при чём. Ах, боже мой! Хорошо! Хорошо, постараюсь. Послушайте, генерал, я между прочим хотел вам сказать относительно вашего протеже, словом, про этого изобретателя, которого вы ко мне послали... В том-то и дело, что он был у меня, и оказывается, что это просто-напросто умалишённый...

Министр. А нашего генерала я так огрел по телефону, что, кажется, у него прошла подагра. Между прочим, знаете, кто нынче ночью помер? Старик Перро, -- да, да. Вам придётся поехать на похороны. И напомните мне завтра поговорить с Бругом насчёт пенсии для вдовы. Они, оказывается, последнее время сильно нуждались, грустно, я этого даже не знал. (Act One)

"Thank God, he died in his sleep, the poor man." Son (which can mean "sleep" and "dream") is the name of the reporter who compares him/herself to Leporello (according to Son, Waltz is a "planetary Don Juan").

Alexey Sklyarenko