On Antiterra (Earth's twin planet on which Ada is set) Russia is a quaint synonym of Estoty, the American province extending from the Arctic no longer vicious Circle to the United States proper. (1.3)

In Januray 1837 (less than three weeks before his fatal duel) Pushkin received from K. T. Khlebnikov who had lived in America (where he had first read Pushkin's works) a letter offering Pushkin, the editor of Sovremennik (The Contemporary), Khlebnikov's "Introduction into a Historical Review of Russian [Colonial] Possessions in America:"

Один из здешних литераторов, будучи у меня в квартире, прочитал писанное мной для себя введение в историческое обозрение российских владений в Америке и, не знаю почему одобрив его, советовал напечатать в Вашем или другом журнале, принимая на себя труд передать мою рукопись. Не привыкши к посредничеству, я решился представить Вам, милостивый государь, эту записку и если Вы удостоите её прочесть и найдете достойною поместить в Вашем журнале, тогда предоставляю её в Ваше полное распоряжение с покорнейшею просьбою поправить не исправный слог человека, не готовившегося быть писателем и почти полудикаря. Если бы случилось, что некоторые мысли мои будут противны Вашим, тогда их можно уничтожить; но буде Вам угодно будет на что либо пояснения, тогда по первой повестке за особенную честь себе поставлю явиться к Вам, или куда назначите, для ответа.

Извините меня, милостивый государь, что осмелился беспокоить Вас вызовом моим с представлением ничтожного маранья. Моё дело было и есть удивляться Вашим образцовым произведениям, с которыми ознакомился, проживая в новом свете, и которые обязали меня быть к Вам всегда с полным уважением и преданностию милостивый государь покорнейшим слугой Кирил Хлебников

Января 7 дня 1837 года

The author of this letter is a namesake of the poet Velimir Khlebnikov (1885-1922), genial'nyi kretin (a cretin of genius), predsedatel' zemnogo shara (a chairman of the globe), the author of "Tables of Destiny" and of, among other poems, Ladomir (1921). Khleb being Russian for "bread," one is reminded of a Mr Brod or Bred who married Dorothy Vinelander (Ada's Orthodox sister-in-law):

After helping her to nurse Andrey at Agavia Ranch through a couple of acrimonious years (she begrudged Ada every poor little hour devoted to collecting, mounting, and rearing!), and then taking exception to Ada's choosing the famous and excellent Grotonovich Clinic (for her husband's endless periods of treatment) instead of Princess Alashin's select sanatorium, Dorothy Vinelander retired to a subarctic monastery town (Ilemna, now Novostabia) where eventually she married a Mr Brod or Bred, tender and passionate, dark and handsome, who traveled in eucharistials and other sacramental objects throughout the Severnïya Territorii and who subsequently was to direct, and still may be directing half a century later, archeological reconstructions at Goreloe (the 'Lyaskan Herculanum'); what treasures he dug up in matrimony is another question. (3.8)

In Russian brod* means "ford" and bred, "delirium; ravings." Brot and brood are German and Dutch words for "bread." Khleb nasushchnyi (daily bread) is mentioned in Otche nash (the Lord's prayer, Pater Noster).

In The Contemporary, 1836, vol. III, Pushkin published his essay John Tenner ("For a time the North-American States...") discussing Tanner's book A Narrative of the Captivity and Adventures of John Tanner during Thirty Years Residence Among the Indians** (1830).

On Antiterra Pushkin (and all other Russian poets) lived in America: 'Sladko! (Sweet!)' Pushkin used to exclaim in relation to a different species [of mosquitoes] in Yukon. (1.17)

On Jan. 25, 1837 (two days before his duel with d'Anthès), Pushkin spoke to Karl Bryullov, the author of "The Last Day of Pompeii" (1833), in the artist's studio:

Сегодня в нашей мастерской было много посетителей — это у нас не редкость, но, между прочим, были Пушкин и Жуковский. Сошлись они вместе, и Карл Павлович угощал их своей портфелью и альбомами. Весело было смотреть, как они любовались и восхищались его дивными акварельными рисунками, но когда он показал им недавно оконченный рисунок: «Съезд на бал к австрийскому посланнику в Смирне», то восторг их выразился криком и смехом. Да и можно ли глядеть без смеха на этот прелестный, забавный рисунок?... Пушкин не мог расстаться с этим рисунком, хохотал до слёз и просил Брюллова подарить ему это сокровище, но рисунок принадлежал уже княгине Салтыковой, и Карл Павлович, уверяя его, что не может отдать, обещал нарисовать ему другой. Пушкин был безутешен: он с рисунком в руках стал перед Брюлловым на колени и начал умолять его: «Отдай, голубчик! Ведь другого ты не нарисуешь для меня, отдай мне этот». Не отдал Брюллов рисунка, а обещал нарисовать другой. Я, глядя на эту сцену, не думал, что Брюллов откажет Пушкину. Такие люди, казалось мне, не становятся даром на колени перед равными себе. Это было ровно за четыре дня до смерти Пушкина.***

*according to a Russian saying, ne znaya brody, ne suysya v vodu, "look before you leap" (literally: "unless you know a ford, don't enter the water")

**Pushkin read it in French: Mémoires de John Tanner, ou trente années dans les déserts de l’Amérique du Nord, traduits sur l’édition original, publiée á New York, par M. Ernest de Blosseville, auteur de l’histoire des Colonies pénales de l’Angleterre dans l’Australie, vols. I, II. Paris, 1835

***A. N. Mokritski, "From the Reminiscences about A. S. Pushkin" (1855)