Трощейкин. Смотрите, как забавно.
Мешаев Второй. Не понимаю. Луна, улица. Это
скорее грустно.
Трощейкин. Видите - ходит. От! Перешёл. Опять.
Очень успокоительное явление.
Мешаев Второй. Запоздалый гуляка. Тут, говорят,
здорово пьют...
Трощейкин. Ревшин звонил. Оказывается, он и
Куприков засели в кабачке недалеко от нас и спрашивают, всё ли благополучно.
Кажется, напились. Я ответил, что они могут идти спать, раз у нас этот симпатяга
марширует перед домом. (Мешаеву.) Видите, до чего дошло: пришлось нанять
ангела-хранителя.
Troshcheykin tells Meshaev the Second that he had to hire
a "guardian angel" (the private detective Barboshin who is walking to and
fro under the windows of Troshcheykin's flat and whom Meshaev the Second
takes for a late reveller). "The Event," Act Three
"Ангел-хранитель" ("The Guardian
Angel") is a poem (1906) by Blok addressed to his wfe (née Lyubov' Mendeleev,* a
namesake of Troshcheykin's wife). On the other hand, A. A. Blok (cf. A. A.
Barboshin) is the author of the immemorial poem
(1912):
Ночь, улица, фонарь,
аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века -
Всё
будет так. Исхода нет.
Умрёшь - начнёшь опять сначала
И повторится
всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица,
фонарь.
(Night, street, lamp, drugstore,
A dull and meaningless
light.
Go on and live another quarter century -
Nothing will change.
There's no way out.
You'll die, then start from the beginning,
It will
repeat, just like before:
Night, icy ripples on a canal,
Drugstore,
street, lamp.)
Neither the moon, nor drunks (who are mentioned by Meshaev
the Second and, later, Troshcheykin and who cry out "in vino veritas!"
in Blok's Incognita) appear in it. Nevertheless, the words of
Meshaev the Second quoted above ("Moon. Street. Rather, it
is sad.") evoke the same urban landscape and dark mood of
Blok's poem.
Blok represented Lermontov's, "nocturnal," line of Russian
poetry. In his article "М. Ю. Лермонтов. Поэт
сверхчеловечества" ("Mikhail Lermontov. The Poet of Superhumanity," 1909)
Merezhkovski says that, in the Russian poetry, Pushkin is the diurnal
and Lermontov, nocturnal luminary:
Пушкин - дневное, Лермонтов - ночное светило русской поэзии. Вся она
между ними колеблется, как между двумя полюсами - созерцанием и
действием.
In "The Event" (btw., the play's "Three
Acts are the morning, day and evening of the same
sutki"**) VN seems to blend Pushkin with Lermontov, the sun with
the moon, the guardian angel with the devil. As A. Babikov pointed out in his
article "Только пошляки ходят маятником"
("Only Vulgarians Walk Like a Pendulum"), Barboshin's manner to walk
to and fro under the windows of Troshcheykin's flat (following the
method of Dr Rubini) is a kind of Nabokov's signature on the canvas of
"The Event:"
Барбошин. Это вообще не так важно: всё равно я
буду до рассвета, как мы условились, ходить у вас под окнами. Между прочим, вам
будет довольно любопытно смотреть, как я это делаю. Поучительно и увлекательно.
В двух словах: только пошляки ходят маятником, а я делаю так (ходит). Озабоченно
иду по одной стороне, потом перехожу на другую по обратной диагонали... Вот... И
так же озабоченно по другой стороне. Получается сначала латинское "н". Затем
перехожу по обратной диагонали накрест... Так... Опять - к исходной точке, и всё
повторяю сначала. Теперь вы видите, что я по обеим панелям передвигаюсь только в
одном направлении, чем достигается незаметность и естественность. Это способ
доктора Рубини. Есть и другие. ("The Event," Act
Three)
In Chekhov's tale "The Duel" (1891) von Koren asks Dr
Ustimovich (who is holding trost',*** a walking stick, behind his
back) to stop moving to and fro like a pendulum:
"Doctor," said the zoologist, "be so good as not to move to
and fro like a pendulum. You make me dizzy."
The doctor stood still. Von
Koren began to take aim at Laevsky. (chapter XIX)
On the evening before the duel von Koren (who wants to be
superhuman) summons the deacon to look the devil straight in the eye (ch.
XVI):
Смотрите в глаза чёрту прямо, и если он
чёрт, то и говорите, что это чёрт, а не лезьте к Канту или к Гегелю за
объяснениями.
Look the devil straight in the eye, and if he's the devil,
tell him he's the devil, and don't go calling to Kant or Hegel for
explanations.
Because he is a coward who can not face the mortal danger
(look the devil - terrible Barbashin - straigt in the
eye), Troshcheykin does not notice that Barboshin, the "guardian
angel" he hired, is but another incarnation of the
devil.
*her famous father Dmitri Mendeleev (1834-1907) was a
Heidelberg student (under the chestnuts of Heidelberg Barboshin loved an
amazon)
**the twenty-four-hour period
***like trost', the name Troshcheykin comes
from trostit' ("to twist, twin")
Alexey
Sklyarenko